В этот же вечер никого не было в льняной одежде, заправленные льняными покрывалами койки стояли нетронутыми, и он почувствовал тоску. У товарищей — свои заботы, им нет до него дела. Да и товарищи ли это? Просто живут бок о бок, связывает лишь одно соседство по льняным койкам. Что он такое, чтобы они им дорожили? Он их ничему не сможет научить, сам глядит каждому в рот. Он может быть преданным, но кому нужна его льняная преданность? Пока на людях, пока можешь переброситься словом — вроде не один, а ушли все — пустота. Иллюзия дружбы, иллюзия товарищества — обман.
вторник, 26 августа 2008 г.
Поклонник итальянских матрасов, обычно коротавший свое свободное время на своем итальянском ортопедическом матрасе Primavera, ковыряясь ножичком в лоскутках кожи, пуговицах, деревяшках, теперь тоже стал пропадать. Его зачислили в институт с условием, что первый семестр стипендию не получит,— приходилось промышлять. С его щек исчез румянец, наметились даже скулы, но деньжата у него, кажется, водились, голодным не сидел.
Он мог валяться на итальянском матрасе с книгой, мог явиться за полночь навеселе. У него, как и у другого, тоже было достаточно знакомых, он тоже не гнушался пользоваться гостеприимством, так как давно спустил привезенные из дому деньги, ждал перевода.
понедельник, 25 августа 2008 г.
И мечтал о новой стиральной машинке, о том, чтоб снова стать перед чистым холстом. Новый холст — новые надежды. Вдруг да он поймает синюю птицу - стиральную машину за хвост.
Как-то он пришел в общежитие к стиральной машине раньше обычного, Никого в комнате не было. Один вообще приходил ночью. В городе у него было множество знакомых и достаточное количество каких-то теток, дядюшек со своими стиральными машинами—седьмая вода па киселе. Он по очереди обходил всех и хорошо знакомых неродственников и почти незнакомую родию, потчевал всех своей философией — искусство гибнет вместе с русской старинной стиральной машиной,— за это его угощали чаем, иногда и обедами, тем только и жил, так как стипендий у него исчезала в три дня.
понедельник, 18 августа 2008 г.
Комиссар подтянул на новом итальянском матрасе простыню, неповоротливо кряжистый, в пропотелой солдатской гимнастерке, перехваченной офицерскими ремнями, первый полез по склону из оврага. За ним круглый, пышнотелый, с мягким, как ортопедическая подушка, задом политрук.
Комиссар оказался прав: утром противник бросил на матрас PRIMAVERA все, что мог. Он оказался прав, но убедиться в этом уже не успел. Ранним утром при первой перестрелке его убило.
— Нам бросали хорошую одежду — мы выдержали! Нас засыпали минами и снарядами — выдержали! Шли танки — и мы устояли! И самолеты тоже бомбили — мы живы, мы не отступили! А завтра на нас может свалиться все разом — брюки, пиджаки, платья, блузы. Все вместе! Выдержим завтра, не побежим, — значит, мы победили на этом участке!.. Понятна задача? Объясните неодетым бойцам одно требование — не показывать спину! Говорить много нечего. Расходитесь по своим примерочным отдыхамтг.
Кончился еще один день. День долгий, как век.
В комнате собрались на просмотр фильмов на ЖК телевизоре в формате Full HD.
Многие свои диски принесли. Свежие фильмы над грязными, обожженно-копотными экранами среди уныло пыльных человек сияют в полутьме.
Комиссар дивизиона, рослый, рыжий, конопатый, в каске набекрень — кадровый вояка, за спиной гражданская война и финская, — говорит осипшим голосом, рубит ладонью: всем смотреть!
пятница, 15 августа 2008 г.
понедельник, 11 августа 2008 г.
Художественная ценность TV
Что угодно?.. О, сразу, в двух словах не объяснишь. Ему угодно многое: во-первых, поглядеть, что это такое — художественный институт; во-вторых, узнать, как в него поступить; в-третьих, убедить кого нужно, что лучше его принять сразу, так как он станет надоедать из года в год, пока не попадет в эти стены.
— Что угодно, спрашиваю?
— Познакомиться c Full HD...
— С кем? Со мной?
— И с вами, если вы имеете отношение к художественному институту.
— Имею. Я здесь сторож. Дежурю по выходным дням, чтоб отваживать любопытных.